Постмодернизмом называют залихватскую, пеструю, умную, красочную архитектуру, возникшую в конце 1960-х в ответ на простые, строгие формы современного зодчества. Постмодернисты стремились придумывать здания провоцирующие и освобождающие, а их беспардонность оказала существенное влияние даже на архитекторов, выбравших другие пути.

Выдержка из книги

50 ИДЕЙ, О КОТОРЫХ НУЖНО ЗНАТЬ.

ФИЛИП УИЛКИНСОН. АРХИТЕКТУРА.

После Второй мировой войны архитектурными умами безраздельно завладел модернизм. Архитекторы ценили его за строгость подхода: оцениваем функции будущего здания, подчиняем проект логике — и он обретет форму сам. Башни из стекла и бетона, бетонные жилые массивы и тому подобные сооружения стали результатом такого функционалистского подхода.

Восстановление недостающего

 Однако некоторым архитекторам не нравилось, что модернизм отсекает многие традиционные аспекты искусства. Модернисты смотрели на декоративность свысока, отметали прошлое и строили насупленные здания, обделенные остроумием и юмором. Вот бы вернуть архитектуре эти качества! Такую попытку предприняли архитекторы, восстававшие против функционализма; они создали стиль, который позднее был назван «постмодернизмом».

Это течение зародилось в Северной Америке, а его лидером стал архитектор Роберт Вентури; его книга «Сложность и противоречия в архитектуре» вышла в 1966-м. В ней он отстаивал более сложный, парадоксальный подход в пику простоте модернистской архитектуры. Эту же тему он развивал в другой своей книге, «Уроки Лас-Вегаса», написанной в соавторстве с коллегами — Дениз Скотт-Браун (по совместительству его женой) и Стивеном Айзенуром. Авторы прославляли эклектичную, коммерциализированную и дерзкую архитектуру Америки.

Юмор и архитектура

В то же время Вентури спроектировал несколько зданий, воплотивших в себе архитектурные шутки. Для своей матери он придумал дом, намекавший на классические формы, однако такие намеки понимают только сами архитекторы.

Аллюзия

Проектируя дом для своей матери (ниже), Роберт Вентури говорил, что фасад этого здания должен напоминать старинную постройку XVIII в. Арка над входом как раз и есть аллюзия на декор XVIII в., равно как и классический треугольный фронтон и горизонтальные профили, имитирующие карниз, как на старинных зданиях. Но на все эти детали есть лишь намек: «фронтон» рассечен надвое широкой щелью, «арка» прервана этой щелью и дверным косяком. Но и это еще не все: дом имеет аллюзии и на здания гуру модернизма Ле Корбюзье (например, ленточные окна). Постмодернистам нравилось все и разом.

Вскоре другие тоже подхватили эту идею и принялись с ней носиться, проектируя здания с гораздо более очевидными шутками и отсылками к прошлому во внешнем виде. Одно из знаменитейших — штаб-квартира AT&T в Нью-Йорке: классический небоскреб с верхушкой как у чиппендейловского стула XVIII в. Этот памятник постмодернизму 1979–1984 гг. спроектировал Филип Джонсон, ранее работавший с Мисом ван дер Роэ и считавшийся энтузиастом модернизма.

Орнамент и аллюзия 

В 1970–1980-е гг. множество архитекторов облюбовали этот разнообразный забавный стиль, в котором опять стало приличным украшать здания или добавлять в проекты аллюзии на архитектуру прошлого. Как и Вентури, американские архитекторы Майкл Грейвз и Чарлз Мур взялись строить красочные здания с массой отсылок к былому.

Испанец Рикардо Бофилл и японец Кэндзо Тангэ развили это направление за пределами США, а проживающий в Британии американский архитектор и писатель Чарлз Дженкс предложил всему стилю название «постмодернизм».

Ирония и парадокс 

Постмодернисты искали вдохновения в истории архитектуры, однако с парадоксальным или ироническим вывертом. Они ставили здание на открытые опоры в виде классических колонн, но покрывали их современными материалами — например, сталью — или красили в какой-нибудь яркий неклассический цвет. Они декорировали крышу здания финиалами, но придавали им какую-нибудь современную форму — чашечек для яиц или космических ракет. Их здания имели классические черты, но организованы были асимметрично, и в результате получалось нечто новое и странное.

Искусство высокое и низкое 

Большую часть истории архитектуры зодчие старательно подчеркивали высокую серьезность своей работы. Создание сооружений, одновременно красивых и функциональных, — дело важное и дорогостоящее, оно заслуживает серьезного отношения, в конце концов. Постмодернисты попробовали взглянуть на свою профессию с противоположной стороны. Они искали общие черты с «низкой», популярной культурой красочных рекламных объявлений, поп-арта, разбитной пестроты американских улиц. Сочетая эти элементы с классическими, архитекторы постмодерна создавали новую смесь зрительных впечатлений.

Наименование «постмодернизм» (иногда сокращаемое до «ПоМо») прилипло к стилю, и далее постмодернистскими стали считать любые сооружения с элементами пародии и стилизации, или с окнами, образующими забавный узор, или противопоставляющие яркие цвета оттенкам белого и серого, столь любимым модернистами. Архитектура догоняла визуальные искусства, уже вовсю развлекавшиеся с поп-артом и популярной культурой, и резвилась на всю катушку.

Постмодернизм показал архитекторам, что они могут впадать в эклектику и тем самым утолять потребность людей удивляться и увлекаться зрелищем, что модернизму удавалось нечасто. В результате не только получились интересные здания, но и обнаружились более радикальные способы проектировать парадоксально и ярко, расширяя горизонты архитектурных возможностей.

Современный классицизм

Недовольные ограниченностью большей части современной архитектуры, некоторые архитекторы вернулись к классицизму. Архитектурные влиятельные круги подвергали их нападкам и критике — за имитацию, — однако их здания частенько нравились публике. Они показали, что — особенно в жилом строительстве, да и в других — классицизм по-прежнему располагает богатыми и гибкими архитектурными средствами выражения.

В последние десятилетия недовольство современной архитектурой стеклянно-бетонного модернизма — хоть традиционного в фасоне Ле Корбюзье, хоть в любом другом, эксплуатирующем «современные» ХХ в. материалы, — усилилось. Критики указывают на неудачи бруталистских схем застройки 1960-х и 1970-х гг., на дороговизну отопления и кондиционирования зданий со стеклянными стенами, на недолговечность бетонных конструкций. Но самое большое разочарование — обедненный визуальный язык модернистов. Некоторые усмотрели способ решить все проблемы возвратом к классической традиции.

Многие архитекторы предали такой подход анафеме. Главный метод модернизма — исследовать потребности пользователей здания, сосредоточиться на его функциях и позволить форме облечь эту функцию — был ключевым для практики. Поворот времени вспять, к XVIII в., или к Возрождению, или даже к Древнему Риму, виделся архитекторам регрессией и нелепостью.

Доводы против классицизма 

Есть противники классицизма, которым он видится попросту набором декоративных средств, приложенных к зданиям, имитирующим георгианскую архитектуру или архитектуру Возрождения. Поборники классицизма — например, современные британские архитекторы Куинлэн Терри и Роберт Эдам — не соглашаются и утверждают, что классицизм на самом деле — стиль высокофункциональный. Классические планы жилых построек можно адаптировать к современным требованиям; классические детали вроде обломов и ордеров можно применять для ориентировки людей внутри здания, обозначая разницу между дверью в гостиную и дверью в кладовку, или маркируя центральный вход в помещение.

Мораль и архитектура 

Британский историк архитектуры Дэвид Уоткин в своей знаменитой книге «Мораль и архитектура» писал, что модернистское зодчество рассматривалось в терминах философского понятия Zeitgeist, «дух времени». Считалось, что модернисты проектируют правильно и рационально, ибо подчиняются духу времени и реагируют на нужды общества. Классическая же архитектура модернистами отвергнута потому, что она родом из прошлого, а значит, неприемлемо и безнравственно строить в этом стиле в наши дни. Уоткин и защитники классицизма ссылаются на воплощение классическим стилем цивилизационных ценностей, на богатство и бесконечную пластичность выразительных средств этого стиля.

Оппоненты стиля отмечают и то, что классицизм ушедших эпох применялся к постройкам сравнительно узкого целевого диапазона — к жилым помещениям, церквям и городским ратушам. Можно ли приспособить классическую архитектуру к строительству аэропортов, заводов и других современных сооружений? Классицисты утверждают, что можно. Классические архитекторы Возрождения были невероятно изобретательны, а значит, и современным следует проявлять то же качество.

Выбор материалов 

Еще одно противоречие сосредоточено вокруг материалов строительства. Модернистская архитектура и уйма остальных архитектурных стилей — от постмодернизма до деконструктивизма — применяют все мыслимые современные материалы. Классицисты предпочитают традиционные камень, кирпич, черепицу, дерево, известковый цемент. Они считают, что эти материалы не только визуально выигрышны в классических сооружениях, но и долговечнее и дешевле современного бетона. И стареют они красивее.

Классицизм и игра света 

Красота классической архитектуры, среди прочего, состоит в том, как ее формы — обломы, русты, колонны — играют со светом и тенью, добавляя фасадам и интерьерам интересности и глубины по мере движения солнца по небосводу. Во времена частичного или полного отсутствия искусственного освещения это было совершенно необходимо, но это свойство обогащает наше переживание классической архитектуры и по сей день. Куинлэн Терри обращал особое внимание на то, как комбинация окружностей и квадратов на вершине тосканской колонны создает комбинацию жестких и мягких теней.

И – к удивлению многих – среди нас по-прежнему есть мастера, не только искусно, но и с удовольствием работающие с этими материалами. Работа таких умельцев, может, и стоит дороже, чем у обычных строителей, но она и живет дольше, а красоты и проку от нее не меньше. Эти мастера смогли воплотить замыслы Реймонда Эрита, Терри и Эдама, сохранивших жизнь классицизму.

Искусство или компромисс?

 Как и следовало ожидать, многие представители влиятельных архитектурных кругов отнеслись к проектам Терри без восторга. Они сочли смешанное проектирование лондонского Ричмонд-Риверсайда — с элегантными классическими фасадами, скрывающими современные деловые помещения открытой планировки, — архитектурной имитацией худшего пошиба. Защитники этого проекта возразили, что хоть это решение и компромиссно, оно вполне практично: прохожие с удовольствием взирают на фасады, а служащие внутри здания пользуются его функциональным устройством. Быть может, вердикт современному классицизму — тоже компромисс. Этот стиль применим к постройке разнообразных зданий, если за него берутся мастера уровня Реймонда Эрита. Кроме того, классические дома по-прежнему нравятся многим их обитателям. Классицизм хорошо подходит чувствительному историческому окружению — от английского Оксфорда до американского Бостона.

Применение традиционных материалов, если вырабатывать их по месту строительства, также имеет смысл, поскольку сокращает расходы на транспортировку и наносимый окружающей среде ущерб.

Традиционные здания к тому же обычно дешевле отапливать и охлаждать, чем модернистские или хай-тековые с их гораздо большими стеклянными поверхностями. В мире, способном принять страннейшие углы и пространства деконструктивизма и причуды постмодернизма, найдется место и для классицизма.

 Хай-тек

Большинству известен термин «хай-тек» — сокращение, широко используемое для описания любого дизайна, применяющего передовые технологии и недвусмысленно это демонстрирующего. В 1970-е возникли и здания хай-тек, горделиво подчеркивающие свою технологичность всеми возможными способами, — они шокировали своей новизной.

Архитектура хай-тек тесно связана с определенными архитекторами, начавшими творить — в основном, в Британии — в 1970-е гг. Эти архитекторы еще застали модернистскую этику, и функционализм в те времена по-прежнему считался ключевым для любого хорошего проекта.

Неортодоксальное влияние 

Модернизм был ортодоксальной верой того времени. Однако молодые архитекторы 1970-х подпали и под влияние многих оригинальных подходов — к примеру, новаторских теорий «Димаксиона» Ричарда Бакминстера Фуллера, с его изготовленными на заводе металлическими домами и геодезическими куполами, а также революционных идей группы «Аркигрэм»  — подключаемых модулей и ходячих городов.

Так полносборное строительство, использование готовых компонентов и откровенная демонстративность технологий стали ключевыми принципами новых архитекторов — Ричарда Роджерза, Ренцо Пиано, Нормена Фостера, Николаса Гримшо и Майкла Хопкинза. Здание-камертон нового стиля — Центр Помпиду в Париже, созданный по проекту Ричарда Роджерза и Ренцо Пиано. Оно знаменито выставленными напоказ служебными структурами (эскалаторами, коробами и трубами), а весь интерьер здания отдан обширным выставочным пространствам открытой планировки.

Фирменные примеры

 Однако последующие здания в стиле хай-тек все же проектировались чуть иначе, особенно работы Роджерза и Нормена Фостера. Их фирменные здания — фостеровское здание Гонконгско-Шанхайского банка («Эйч-эс-би-си») в Гонконге и роджерзовское здание «Ллойда» в Лондоне. Оба открыто демонстрируют внутренние структуры и технические службы (например, лифтовые шахты). Однако архитекторы добавили еще кое-что: оба здания смотрятся так, будто их идеально собрали из безупречно изготовленных фабричных элементов, и вообще смахивают на любовно отполированные машины.

Здание компании «Ллойд» имеет блестящее металлическое покрытие, а лифтовые шахты размещаются на внешней поверхности сооружения. Здание «Эйч-эс-би-си» не скрывает могучих крепежных ферм, доставленных в Гонконг из Великобритании. Туалетные блоки (вспомним «димаксионовские» готовые ванные комнаты) также сработаны отдельно и доставлены готовыми к встраиванию. Вся отделка гладкая и машиноподобная.

Башня «Эйч-эс-би-си» так похожа на машину, собранную из металлических частей, скрепленных между собой винтами и гайками, что ходили слухи, будто всю конструкцию можно развинтить на части и перевезти в другое место, попади банк в немилость китайских властей, когда Гонконг перейдет к ним от Великобритании.

Хай-тек как стиль 

Прекрасная завершенность внешнего вида зданий «Ллойда» и «Эйч-эс-би-си» словно воплощала старые идеалы функционализма: все в них продумано с высокой точностью, а в распоряжении пользователей оказываются просторные свободные конторские помещения и обширные центральные атриумы. Однако такой возни с дизайном, вообще говоря, и не требовалось. Инженерно-машинная эстетика для создания образа хай-тек отчасти была самодостаточной.

У хай-тека Фостера, Роджерза и их коллег возникло немало последователей. Пик стиля пришелся на 1980-е гг. и породил множество высоких глянцевитых деловых зданий, которые по меньшей мере отчасти имитировали стиль отцов-основателей, но без их педантичной приверженности качеству. Термин «хай-тек» стал популярен в описании чего угодно — от металлической мебели до декораций фантастических фильмов.

Новые направления

 Тем временем наиболее продвинутые архитекторы хай-тека пошли еще дальше. Николас Гримшо и Майкл Хопкинc, к примеру, напроектировали уйму новаторских построек, и некоторые развивали стиль в новых направлениях. Так, возникли вантовые и мембранные конструкции из легких материалов, перекрывающие большие площади.

Фостер и иные применяли при строительстве компьютерный дизайн и современные материалы и все более адаптировали свои проекты под требования экологичности. Они показывали тем самым, что хай-тек и «зеленая» архитектура могут идти рука об руку, а экологически осмысленные постройки не обязательно должны возводиться из таких «традиционных» материалов, как глина и дерево.

В восприятии следующего поколения архитекторов хай-тек стал интересным феноменом и источником вдохновения. Хай-тек — новый взгляд на строительные материалы, способы строительства и заводское производство комплектующих. Его влияние и по сей день живо в работах многих нынешних зодчих, не желающих имитировать «машинный» внешний вид «Эйч-эс-би-си», а стремящихся придумать что-то новое и в дизайне, и в строительстве.

Атриум 

Традиционные небоскребы обычно строили для деловых нужд и с одинаковой высотой всех этажей. Однако многие заказчики в конце ХХ в. желали атриумов — обширных пространств с высокими потолками. В атриумах организуют встречи, агрегируют и провожают посетителей к лифтам или кабинетным пространствам здания, а также они служат для пускания клиентам пыли в глаза. Активное «выворачивание наизнанку» зданий — как в случае с «Ллойдом» и «Эйч-эс-би-си» — позволило архитекторам создать впечатляющие многосветные внутренние пространства.

Натяжные конструкции 

Натяжные конструкции с кровлями из плотной ткани, подвешенные на тросах, закрепленных на мачтах, оказались новаторской технологией архитектуры хай-тек. Применение современных тканых материалов, пропитанных веществами, повышающими их прочность и погодоустойчивость, — например, тефлона — бывало иногда обосновано, поскольку их легкость позволяла возводить постройки в местах, где почвы слишком слабы, чтобы выдержать вес обычного здания. Но в большей степени такие конструкции выбирали из-за их эффектности: громадные граненые формы исследовательского центра Шлюмберже (проект Майкла Хопкинза) в Кембридже (внизу) — отличный тому пример.